Н.С. Жульев (1921-2006) — участник Великой Отечественной войны, ветеран сельскохозяйственного производства, почетный гражданин Томской области. Родился в крестьянской семье. В Томске жил с 1935 г. Учился в индустриальном техникуме, откуда в 1940 был призван в ряды Советской Армии. Служил на Тихоокеанском флоте. В 1941-1945 гг. участвовал в военных действиях на Дальнем Востоке, за что имел боевые награды (ордена Красной звезды, Отечественной войны II ст., медаль «За победу над Японией»). Демобилизовался в 1947 г. Последующие годы жизни посвятил работе в сельском хозяйстве Томской области: руководитель колхозов Первомайского района, директор овощеводческого совхоза «Томич», тепличного комбината «Кузовлевский». Трудовые награды: ордена Трудового Красного Знамени (1966), Ленина (1973), Дружбы народов (1981), знак отличия «За заслуги перед Томской областью» (2003)
Мне довелось познакомиться с Николаем Степановичем Жульевым в ходе работы над архивным проектом по записи устной истории «Томичи о времени и о себе». На предложение записать его воспоминания он откликнулся охотно, даже с энтузиазмом. Это был 2004 год. Он уже сильно прибаливал. И как потом стало известно, сам начал писать воспоминания. Торопливым почерком исписано было на тетрадных листочках около двухсот страниц. Все деревенское детство в с. Верх-Уртамка Кожевниковского района, где он родился. «Я потомственный крестьянин!» — звучало с гордостью с этих страниц. Потом запись: «О Томске не буду, это скучно». Впереди была война, впереди была полная созидательного труда и славы вся будущая жизнь. И он понимал, что не успевает обо всем, и намеревался вперед рассказать о более важном, более интересном в своей жизни. И тут звонок из архива оказался как нельзя более кстати. Он вообще всегда был открыт для встреч и разговоров с людьми, охотно делился своими мыслями, своим опытом и до последнего еще писал и публиковал в газетах открытые письма, размышления о происходящих политических событиях, о судьбах страны. Ему сильно хотелось, чтобы люди, руководители всех рангов мыслили и действовали конструктивно во благо людей, как мыслил и действовал всю жизнь сам. Например, хотел, чтобы в Томской области выращивали лен и построили в Томске льнозавод. Поделился опытом и соображениями на сей счет.
До личного знакомства с Николаем Степановичем я, конечно же, о нем много, казалось, знала. Почетный гражданин Томской области, легендарный томский аграрий! Выводивший из отсталости в 1950-60-х годах колхозы, ставший в 1970-х во главе реализации задуманного Е.К. Лигачевым крупного дела по созданию вокруг Томска пояса овощеводческих совхозов. Он был тогда генеральным директором специализированной овощеводческой фирмы «Томич», директором овощеводческого совхоза под тем же названием, строил и возглавлял Кузовлевский тепличный комбинат, ставший совхозом «Кузовлевским». О нем много и с восторгом рассказывали СМИ, включая центральную прессу. Но наибольшее впечатление произвела собственноручно написанная Николаем Степановичем книга «Радуюсь хлебу (записки председателя колхоза)», Томск, 1988. Практически документальный, душевный и удивительно конкретный рассказ о том, как поднял из руин колхоз им Сталина (позже укрупненный колхоз «Маяк») Первомайского района. Его рассказ привлекал своей непосредственностью, жизненностью. Бывший секретарь райкома партии, он вспоминает, как в 1954 г. приехал в слабейший колхоз района на выборное собрание, и как оно неожиданно отвергло кандидата в председатели и столь же неожиданно проголосовало за него, секретаря райкома партии. «Ну что оставалось делать, как не согласиться!»
В книжке не было никаких «вообще» рецептов успеха, а подробно, толково и с юмором рассказывалось, как, за счет чего поднимались хозяйства, жизнь колхозников становилась более сытой и благоустроенной (по тем временам, конечно). На прощальном собрании в колхозе «Маяк» перед отъездом Жульева в Томск (1967) было предложение премировать Николая Степановича «Волгой». Богатство по тем временам. А он отказался. Не мог позволить оторвать от колхоза такие деньги.
Очень привлекательный образ руководителя, просто человека. И вот, договорившись с Жульевым о первой встрече, я несколько опасалась возможного разочарования, что иногда случалось при личном знакомстве со знаменитостью. Хотелось получить запись рассказа бывалого человека со всей, что называется, прямотой и откровением, без купюр, самохвальства и самолюбования. Уж очень непростым был период жизни моих респондентов, ушла в прошлое советская эпоха, и её предстояло переосмысливать. Скажу сразу, что легендарный председатель не разочаровал. Он был увлеченно словоохотлив, прямодушен, по-крестьянски остроумен, точен в оценках. Периодически задумывался, широкой крестьянской ладонью проводил по своей седой волнистой шевелюре, и рассказ продолжался далее… У нас состоялась серия многочасовых встреч, в результате чего были записаны на диктофон и позже переведены на бумажную основу его воспоминания «Счастливые годы моей жизни», а также передан в Центр документации новейшей истории Томской области на хранение его личный архив. И ныне со страниц этих документов, собственно, из первых уст, встает во весь рост замечательная биография нашего выдающегося земляка.
Николай Степанович рассказал о своих предках – выходцах из Курской губернии, о многодетной крестьянской семье, в которой рос, о радостных и суровых впечатлениях детства. В роду Жульевых оказалось много мужчин. Главным их качеством было то, что все были работяги. И этим работягам в период коллективизации, когда последних единоличников загоняли в колхоз, пришлось спешно покинуть село и скрыться в Томске, рассчитывая выжить там за счет не боящихся работы рук, крестьянской сметки и коня-кормильца. Николаю уже 15 лет в ту пору. Поступил учиться в Индустриальный техникум. На одежду себе заработал колкой дров по дворам, да по найму на покосах. В 1940 году его призвали в армию. Впереди была служба на Тихоокеанском флоте и война…
«… Служить пошел с охотой, тем более на флот. Нас привезли во Владивосток, где мы пробыли на берегу целый год. Уже и война началась. Проходили морское дело, я учился на сигнальщика. Видно, у меня проявились какие-то способности, и меня послали учиться в школу на младшего командира. В этой школе и застала меня война. Курсантов направили на погрузку мин и на минирование залива Петра Великого. Минные склады размещались в скалах в бухте Горностай. Я удивлялся, как можно было такие склады соорудить. К складам елочкой подведена ветка железной дороги. Вдоль всей ветки мины стоят, каждая по три тонны весом. Здоровые такие, с «рогами». Группа курсантов, которая работала в бухте Горностай и грузила мины на минный заградитель «Охотск», на этом же корабле и осталась служить. Так я оказался на «Охотске». Заминировали подступы к Владивостоку и в сентябре отправились в Петропавловск-Камчатский минировать к нему подходы в Авачинской бухте. Работали там до февраля 1942 года…» Когда закончили минировать бухту, их оставили в Петропавловске. Николай Степанович сознавался, что поначалу моря боялся. Когда впервые вышел в море, все пугало. Корабль весь скрипит на волнах, и новобранцу думается, что вот-вот корабль развалится. А еще морская болезнь началась. Когда сумел преодолеть её, поднялся на мостик, да с тех пор с мостика и не сходил.Ходили вдоль восточных берегов Камчатки вплоть до бухты Привидения, и даже однажды до о. Врангеля…
«В феврале 1945 года мы застряли во льдах и сидели так до самого июня. Мы уже почти все съели. Единственной радостью была баня. Наколем льда, натаскаем его в танкеры, нагреем и намоемся от души. Кстати, вода была чистая и очень вкусная. Нас спас «Эскимос», который доставил нам харчи, уголь и самое главное – махорку. 8 июня 1945 года мы вернулись изо льдов, наконец, в Петропавловск. А там лето, все в зелени, и гора писем от родных!» Потом было присоединение Курильских островов. Николай Степанович подчеркивал, что все лучше всех видел своими глазами: «…я все события видел, не то, что машинист в машинном отделении, или Федька Тюрин в своем артиллерийском погребе, или другие, которые в башне у пушки. Много таких было. А я на мостике всегда, на самом верху. Все кругом вижу, кого бомбят, кого из пушек расстреливают. Во Второй Курильский пролив пошли. Японцы нам как дали! С обоих бортов сразу четыре снаряда попали в наш корабль. Убило несколько человек и 32 ранило. Вывели из строя рулевое управление, артиллерийскую рубку (артиллеристы уже сами стреляли без команды). Еле-еле выкрутились, и японцев хорошо побили. Матросы у нас были в основном опытные, старые – призыва 1935-1938 годов. Я был практически самый молодой среди них. До самой демобилизации все оставался для них «салагой». Часто подсмеивались надо мной, но, в общем-то, меня любили. Я все знал. И когда спускался с мостика, меня все спрашивали, какие там наверху новости… Однажды была страшная непогода с дождем, и у нас вышла из строя антенна. Говорю радисту Ивану: «Слазь, наладь антенну». А он отвечает: «Коля, слазь сам. У меня жена, дочка маленькая… Если я разобьюсь, как они будут без меня. А о тебе плакать никто не будет». «Ну, если так, сам полезу». Слазил, наладил антенну. А лазил я вообще здорово, как белка. Меня командир часто, когда шли во льдах, посылал в ледовую бочку выглядывать прогалины. Стоишь по пояс в этой бочке наверху и командуешь ему, куда корабль направлять: «Справа 15º, миля (или две), прогалина в квадратный километр». За это меня наградили Орденом Красной звезды, потом получил орден Отечественной войны II степени…».
Демобилизовался только в 1947 г., вернулся в Томск к осиротевшей семье (отец и брат Саша погибли на фронте). Женился на выпускнице Томского мединститута, с которой познакомился по переписке. Работал в управлении МВД по Томской области, первым секретарем Вокзального райкома ВЛКСМ (г. Томск), первым секретарем Колпашевского горкома ВЛКСМ, а в 1954г. после окончания областной партийной школы назначен секретарем Пышкино-Троицкого райкома партии (ныне Первомайский район). И вот здесь его биография резко поменяла русло. Николай Степанович Жульев в 1956 г. стал председателем самого захудалого колхоза, о чем было сказано выше. И начался полный трудов и постоянного беспокойства, огорчений и удач период жизни сельского руководителя. Комсомольский и партийный работник оказался умелым организатором сельского хозяйства. Неординарный человек, он в то время шел наперекор мнениям свыше. Руководствовался одним – не революционной, а хозяйственной целесообразностью. Руководители райкомов диктовали сроки сева, а он сеял тогда, когда надо и всегда оказывалось, что был прав. Благодаря улучшению сельскохозяйственного производства, введению внутрихозяйственного расчета и частичной денежной оплаты труда колхозников ему удалось резко улучшить экономическое положение колхозов, которыми руководил. В самый разгар, когда укрупненный колхоз «Маяк» стал школой передового опыта и славы, пришлось вернуться в Томск из-за болезни жены (1967).
«Меня назначили в облисполком зав. отделом по использованию трудовых ресурсов. Работа здесь мне не понравилась. Ходил каждый день как на каторгу… Мучился, мучился. А тут начали строить Томский тепличный комбинат на улице Кулагина. Это 1969 год… Дело продвигалось медленно… И я выпросился на тепличный комбинат. Меня пригласил Лигачев: «Ты что, правда, на тепличный комбинат просишься?» «Правда», — говорю. «Но мы не имеем оснований тебя освобождать от нынешней должности, поскольку претензий к тебе нет». Лигачев был удивлен моей просьбой: дескать, у него такая должность, кабинет в облисполкоме с табличкой «Жульев», а он опять почти в колхоз просится… Я пришел на комбинат 9 августа, а в марте мы уже запустили пять теплиц. Засадили их огурцами… С вводом теплиц мы стали выращивать и продавать огурцы. Продажа свежих огурцов в Томске, да еще с зимы, было явлением удивительным. Поначалу мы еще не могли удовлетворить спрос на них. Помню, пришел ко мне пожилой мужчина и говорит: «Директор, выпиши мне килограмма два-три огурцов на свадьбу сына… В овощеводстве я мало понимал тогда, поэтому ездил в Москву два раза, перенимал опыт в подмосковном овощеводческом совхозе. Еще ездил учиться в Свердловск, в Новосибирск, в Алтайский край. Передавал полученные знания своим коллегам. Комбинат был у нас небольшой, но по 2-3 тонны огурцов в сутки выращивали…» В 1971 г. комбинат реорганизовали в овощеводческий совхоз «Томич», и далее Жульев одновременно возглавлял и совхоз, и производственное объединение притомских овощеводческих совхозов «Томич». В фирме была заложена та организационная и производственная основа, которая открывала простор для дальнейшей концентрации и специализации производства отдельных видов сельскохозяйственной продукции. Это внедрение механизации, прогрессивной технологии, поле для широкого хозяйственного маневра. Все, к чему всегда стремился руководитель Н.С. Жульев.
В 1977 г. он был назначен директором строящегося Кузовлевского тепличного комбината. И вновь пробил звездный час замечательного томского агрария. Он стал практически правой рукой Егора Лигачева в деле организации решения продовольственной программы в Томской области. И опять показал себя руководителем сметливым, предприимчивым. Николай Степанович рассказывал, что в шести овощеводческих совхозах через 5 лет было получено 32 тыс. тонн овощей и картофеля. Не только полностью обеспечили тогда жителей областного центра, но и вывозили выращенное за пределы области. В 70-е годы построили вокруг Томска свинокомплекс, птицефабрики и тепличный комбинат «Кузовлевский», площадь которого составляла 18 га, а затем была расширена до 30 гектаров.
Свой рассказ Николай Степанович иллюстрировал документами. Они дополняли его рассказ, добавляли красок к сюжетам жизни. Вот дарственная надпись В.М. Кресса на книге «Томская область: сегодня и завтра»: «Учителю, наставнику, патриарху сельского хозяйства, самому скромному и совестливому человеку Томской области… с искренней признательностью и пожеланием крепкого здоровья от автора». 4 марта 2004. Вот добрые стихи по случаю одного из юбилеев от друзей-сотрудников телевидения:
Ему сегодня ровно, ровно…
Он — друг земли, людей и птиц!
Он — патриарх, он, безусловно,
ОТЕЦ всех блоков и теплиц!
Он против цифр и планов старых,
Его зовет сюжет иной:
Он с восемнадцати гектаров
Снимает овощи зимой!
Он что-то Новое готовит,
Ему работа дорога!
А если центр не остановит,
Он застеклит и тридцать га!
Он знает дело на «отлично»
Он любит слово поострей,
Он будет также энергично
Встречать столетний юбилей!
И очень много фотографий! Кстати сказать, все фотографии подписаны, не в пример практике многих из нас. За каждой фотографией замечательные истории, о которых Николай Степанович охотно и оживленно рассказывал, перебирая их во время беседы. На фотографиях периода работы на тепличном комбинате Николай Степанович снят в группах с членами правительства, с известными артистами, с космонавтом Н.Н. Рукавишниковым. Егор Лигачев любил привозить на свое детище представителей ЦК КПСС, Совета Министров. Бывали там секретари обкомов партии, председатели облисполкомов других областей. Бывали артисты из Москвы, Ленинграда и других городов. Все они восхищались громадиной в 210 теплиц по 15 соток каждая. С 30 га теплиц в отдельные дни снимали по 250 т. огурцов и других овощей. А в целом ежегодно снимали овощей по 8 тыс. т. Полностью обеспечили тогда жителей областного центра, да и вывозили выращенное в Новосибирскую и Кемеровскую области, в Красноярский край. С болью говорил Николай Степанович о банкротстве предприятия к 2000 г. и ликвидации теплиц, с горечью о судьбе сельского хозяйства страны вообще. И все же в одной из последних газетных публикаций он писал: «Мы часто в заботах, хлопотах, горе не замечаем хорошего в жизни. Посмотрите на стаю чирикающих воробьев, выйдите на берег реки, озера, зайдите в лес – всюду жизнь, которая радует вас. Бывало, посмотришь на всходы хлеба, душа тает. А маленький теленочек, жеребеночек, щенок, цыпленок, утенок? А журавли и гуси в небе? Так и хочется с ними поговорить, с ними полетать. Не зря мы часто во сне видим, как летаем. Это все жизнь, это все радость…»
Сведения об авторе: Галина Кан, ведущий методист ОГКУ ЦДНИ ТО
вед. методист ЦДНИ ТО, Кан Г. И.
